Мы были несколько раз в интернате. Ходили и к «лежачкам» и к вполне себе адекватным детям. Там лежат с разной степенью ограничений. Конечно, поначалу, впечатления очень тяжелые. Особенно в отделении лежачих детей. Тут далеко не все выдерживают. Очень большое значение имеет, в каком состоянии твое сердце. Способно ли оно сострадать, способно ли принимать чужую боль, как свою. Способно ли любить тогда, когда даже внешний вид ребенка не располагает к общению. Здесь много вопросов можно задать себе, много поводов что-то переосмыслить. Для чего мы живем? Только ли, чтобы наслаждаться жизнью? А может еще и для того, чтобы отдавать свою любовь тем, кто так в ней нуждается. Ведь этим детям так немного нужно – просто внимание, не безразличие, но участие в их судьбе. Они многого не понимают, но они хорошо понимают язык любви. Они тонко чувствуют отношение к себе. Они — очень хорошие психологи.
Когда я первый раз посещал интернат, в отделение лежачих детей только доставили одного мальчика. Родители отдали его, потому как не в состоянии были дальше за ним ухаживать. И он все время громко стонал. Очень громко. Не плакал, а именно стонал. Думаю, у него был тяжелый стресс. Он не говорил, не ходил. У него была какая-то достаточно серьезная стадия ДЦП. До определенного возраста он был вполне здоровым ребенком. Но однажды на прогулке с отцом упал с велосипеда и получил травму, которая повлекла такие серьезные последствия. Я до сих пор вспоминаю с комом в горле этот момент. Я подошел к нему, положил на его голову руки и стал молиться. И какая-то особая сила ощущалась тогда в этой молитве. И ребенок успокоился, он затих. Я не знаю, что было с ним дальше, но в тот момент моя и Божья любовь успокоила его.
